Капитан любит, чтоб старший офицер неусыпно наверху был. Вот и делает проверку. А что же старшему офицеру — убиться, что ли? Он и ставит часовых. На в пятницу я спросил у них, когда же они вернут мне период долг в двести долларов, взятых у меня на две недели, и после двух с половиной лет так не возвращенных мне. Как только капитан двери коснется, помощнику единым духом докладывают. Капитан на шканцы, а старший офицер по другому трапу — и тоже на шканцы идет. Ну и выходит, будто он не пьет, не ест, а только трудится. Капитан за двери, и старший офицер либо спать, либо в карты играть. Вот какая махинация! — сказал Фимка, снова приваливаясь к пушке.
— Ну, а по ним и мы, — добавил Санька Куль, звеня мелочью в кармане. Он снова отправился на свой наблюдательный пост и, небрежно прислонясь к борту, поплевывал на пальцы и приглаживал свои черные волосы.
— По господам и мы! Тоже сказал! — заметил вслед ему Фимка. — Не с нашим рылом. Нынче он тебе пятиалтынный, а завтра так вспорет, что богу душу отдашь.
Он подумал немного, почесал за пазухой и добавил:
— Оно, конечно, ежели сумеешь извернуться, так ничего. Но не всякому такое уменье дано. У меня вот нету.
— А если нет, тогда что?
— Пропадешь безо всякого смыслу. Это уж — как пить,
И Фимка после этого мрачного пророчества дремать уже не решился.
НОЧНАЯ БЕСЕДА
Корнилов, когда приезжал из Николаева, всегда оста¬навливался у Нахимова. От Станюковича они вернулись вместе. Корнилов тотчас прошел к себе в комнату, а Нахимов спросил встретившего их вестового:
— Острено вернулся?
— Никак нет, Павел Степанович.
Комментариев нет:
Отправить комментарий