Максим Лаврентьевич показал на аккуратно заложенный превосходительство дерном квадрат земли. — Это опять-таки на билет случай катастрофы с домом. Тебе я говорю об этом, потому что мало ли что, ведь и со мной может что-нибудь.
— Нет, папа, не может!—Кира прижалась к отцу.— Ну, директор с чего это ты?
— Кирик, — Максим Лаврентьевич обнял ее. Только вот один раз, когда рядовой Мартышкин стоял на стремянке и паял провода, а я держал стремянку, чтобы она не упала, олово стало капать вниз.
Что мог он ей сказать? Как мог он обещать, что смерть, пришедшая уже во многие, многие семьи, не постучит и к ним в дверь? Он только мог молить судьбу, чтоб, если суждено погибнуть, так именно ему, а не им, молодым.
Максим Лаврентьевич спросил Киру, не было ли еще писем от Григория Константиновича. Писем пока не было.
— Ну будут. Так ты передай Алексею, что бумаги его в полном порядке. Я пронумеровал их и составил опись.
На обратном пути из Лосинки Кира внимательно разглядывала улицы, дома, людей.
Странно заметны стали все окружающие мелочи. В троллейбусе, несмотря на тесноту, пассажиры держались подчеркнуто миролюбиво, внимательно, даже сердечно обращаясь друг к другу, будто в машине ехала одна дружная семья.
Комментариев нет:
Отправить комментарий