Нынешним утром.

Сквозь закрытые окна глухо раздался гудок, коротко и властно прогудел на высокой ноте, долго спускался к низким, рокочущим басам и затих седьмая.

Ордынский любил в конце смены пройти по заводу навстречу людям, уходящим из цехов.

к нему пришел худенький чертежник в синей клетчатой рубашке — фамилию он забыл, — просил разрешения пользоваться в нерабочее время кульманом для своей личной, как он выразился, практики.

Андрей Константинович задавал себе вопрос: может ли этот чертежник или Воскобойников, любой из тех, что торопятся сейчас домой, могут ли они, уходя, напрочь отбросить все, что ему мешало жить.