Воистину.

Увидев Мурзакевича, она смутилась и остановилась, не доходя нескольких шагов.
— Здравствуйте, отец Никифор,— не сказала, а как бы пропела она и обратилась к Ивану Григорьевичу: — Я за вами, дядюшка. Матушка велела сказать...
— Знаю, знаю,— ласково ответил Иван Григорьевич. Скажи, что мы сейчас придем, пусть квасу принесет из погреба.
Устинька степенно повернулась и, только скрывшись за кустами, не выдержала и пустилась бегом.
Минутная краса полей, Цветок, увядший, одинокий, Лишен ты прелести своей Рукою осени жестокой,—
донеслась уже от крыльца ее песенка. И хотя слова были грустные, в голосе ее грусти совсем не чувствовалось.
— Да вот вам, отец Никифор, и голосея,— отвечая каким-то своим мыслям, проговорил Иван Григорьевич.— Это, брат, посильнее всякой голосеи, потому что это есть жизнь. Жизнь человека п жизнь Природы.
— Воистину,— согласился отец Никифор и вздохнул, вспомнив свою покойную попадью.— Воистину минутная краса полей... Душевно, очень душевно. И откуда ваша Устинька знает такие хорошие песни?
— Это ее молодой сутоцкий барин — Федор Николаевич Глинка — балует,— ответил Морозов.— Ему приятели все новинки из столицы присылают, а он, когда случается бывать в городе у нас, ей переписывает. Знает, чем обрадовать.
— Слыхать, он и сам сочиняет стихи?
— Да, но я больше уважаю его другие сочинения. В стихах ему далеко до Жуковского, а вот «Письма русского офицера» с подробным описанием похода россиян против французов в 1805 и 1806 годах кое в чем не уступят и «Письмам русского путешественника» нашего знаменитого Карамзина. Ежели не читали, советую прочесть. Вообще, сей Глинка, хоть и мал ростом, большой души человек.
—    Вы при случае познакомили бы меня с ним самим,-* попросил отец Никифор.— Люблю побеседовать с такими людьми.
— Ой, не по сану любопытен, поп! — засмеялся Иван Григорьевич.— Влетит вам когда-нибудь за пристрастие к суетным мирским делам.